Сказочник

Сказка о том, как мало нужно, чтобы научиться летать

Сказочник был не молод. Нет, не классический старик с белой бородой и горделивым взглядом, а обычный мужчина тех лет, которые называют средними. Когда он сидел в трактире с тарелкой бобов и кружкой воды, он выглядел немолодым. Но те, кто видел сказочника в окружении декораций и кукол, вряд ли бы узнали его в этом человеке. Он жил в вагончике, рядом со своим театриком, который был сооружен прямо на улице. Да и можно ли назвать театром глиняные декорации, раскрашенные гуашью, вставленные в старый ящик, ранее бывший телевизором. Зрители сидели на лавках, сколоченных полукругом от ящика. Театрик был на самой окраине небольшого города. Его простые жители не то, чтобы любили искусство, да и можно ли назвать искусством сказки, рассказываемые с помощью кукол. Причём, одновременно на сцене могло быть только две куклы - ведь у сказочника не было помощников. Нет, конечно, если кто-то из персонажей болел или умирал, то на сцене могло быть и больше двух кукол разом. Но в сказках этого сказочника никто не болел и не умирал. Наверное, поэтому жители того городка любили ходить на его спектакли. Ведь после них они всегда выходили полными надежд, что есть другая жизнь, где не болеют зависимостями и не умирают душой, где любовь не становится привычкой, а для веры не нужны кресты и купола. Где умеют слушать и слышать, а дарить - не ради ответного подарка. И в этом мире сказочник не был "немолодым мужчиной". Он был великаном и карликом, юношей и старушкой, возлюбленной прекрасного принца и самим принцем, безумно влюблённым, но отпускающим из золотой клетки собственных чувств ту, что он любит больше, чем самого себя. Поэтому его и не могли узнать в трактире даже те, кто видел его каждый вечер.

В дождь сказочник раскрывал большой зонт на длинной палке, которую упирал в землю. Он прижимал локтем её к себе, чтобы зонт не падал - ведь его руки были заняты куклами. Но если был сильный ветер, и приходилось держать зонт рукой, то на сцене оставалась всего одна кукла. И тогда куклы произносили такие монологи, что зрителям казалось, что кукла разговаривает именно с ним, с каждым из них.

В этот вечер был особенно сильный ветер. Такой, что на сцене не осталось ни одной куклы. Зрители постепенно разошлись - смотреть на человека, сражающегося с дождём и ветром, совсем не так интересно. Да и самих их хлестало тем же ветром и дождём. А ветер был зол. Он кидал на зонт заряды водяных снопов, они разбивались о края зонта на веер мелких брызг, которые заливали лицо сказочника, мочили декорации, да так, что с них текли гуашевые разноцветные ручейки. В краткий миг передышки сказочник поднял глаза - и увидел пустой зал. "Разве может сказка совладать со стихией?", - подумал он. "Вот она - жизнь. Кому нужны мои фантазии, когда гораздо важнее, чтобы было тепло и сухо?". Руки сказочника бессильно заскользили вниз по палке, зонт накренился, ветер, добравшись таки до фигурок декораций, всласть швырнул их об стенку ящика так, что они разбились на мелкие осколки.

В этот момент под зонт проскользнула хрупкая фигурка:
— Давай я помогу подержать твой зонт, а ты расскажи мне сказку.
Сказочник поднял лицо, по его щекам стекали струйки. И непонятно было, это дождь или слёзы. Сказочник отдал зонт, запустил руки в коробку с размякшей глиной, скатал из остатков фигур большой шар, покрытый цветными пятнами гуаши, и принялся рассказывать сказку. О том, что наша жизнь - это большой шар. Что можно жить внутри него, в тепле и уюте, но при этом никогда не увидеть ни солнца, ни гор, ни деревьев. Ни даже цветных пятен. Это всё есть снаружи, где дождь и ветер. Но где есть ещё и звёздное небо, и огоньки костров, и стрёкот кузнечиков. А если очень захотеть, то можно научиться летать и взлететь со своего шара в неизвестность, имя которой - свобода. Как научиться летать? Очень просто. Нужен лишь тот, кто подержит зонтик в тот момент, когда ты расправляешь крылья.